К дню Всех влюбленных. Поучительная история.
Ничего-то мы в женщинах не понимаем. Совсем ничего! Даже я вроде писатель - по определению инженер человеческих душ, а тоже часто самые простые действия женщин истолковываю совершенно превратно. Что же говорить о других мужиках? Сейчас я вам расскажу историю об этом.
Когда я женился на Марине, мы из Одессы приехали в Москву. Был конец девяностых, конец зимы и бывшая столица нашей Родины встретила меня неприветливо.
На второй день пребывания меня забрали в милицию. Я тогда возвращался с Птичьего рынка, с трудом таща на себе баул с сотней купленных там собачьих ошейников. Ошейники предназначались, для последующей перепродаже в Одессе на Старонке. До квартиры принадлежавшей Марине оставалось с десяток метров. Я остановился передохнуть, опустив баул на грязный снег, и тут меня нагнал милицейский газик.
- Документы, - скомандовал выглянувший из него лейтенант.
Я протянул синий украинский паспорт.
- А хохол, - оживился лейтенант, - у тебя справка о регистрации есть?
- Справки нет, но..., - попытался объяснить я.
- Садись в машину. В отделении разберемся, - перебил он меня.
И вот я в плохо покрашенном помещении разглядываю потолок, дожидаясь пока лейтенант освободится. Сейчас он занят. Из соседней комнаты доносятся глухие удары, невнятное проклятия, ругательства. В общем, идет обычная работа. Наконец сержант выталкивает из двери гражданина "кавказской национальности" в рубашке без одного рукава и разбитым лицом. За ним выходит мой лейтенант, потирая сбитые костяшки пальцев и направляется ко мне. Как ни странно я совершенно спокоен. Собак и ментов я не боюсь на генетическом уровне, видимо сказывается, что одна из бабушек была по рождению польской дворянкой. Вот и при встрече с быдлом при власти, автоматом включается польская спесь. В том, что я купил товары явно превышающие "личные потребности" мне предъявить претензии может только таможня. А то, что регистрации у меня нет, и не будет к этому я тоже готов. Предстоит борьба интеллекта с его отсутствием. Конечно, милиционер будет хамить, но все же, со мной некую черту не перейдет. В этом я был уверен.
- Почему у тебя нет регистрации? - говорит лейтенант, усевшись за стол и вертя в руках мой паспорт.
- Я прибыл только сегодня.
- Правда? И уже отоварился? Странно.
- Не отоварился, это мои вещи.
- Предположим. Если сегодня прибыл, то должен быть билет.
Билет то у меня есть, но он свидетельствует против меня. Так как я уже в Москве больше суток. А это нарушение за которое положен немалый штраф. Билет я не покажу.
- Нет билета, придется платить штраф, - торжествует лейтенант.
- Я приехал в Москву на машине.
- Докажи.
И тут я достаю свою козырную карту - командировочное удостоверение. Там написано, что я выбыл из Одессы только вчера. Этих командировочных удостоверений мне в Одессе напечатал два десятка. С утра надо не лениться и доставать новое со свежей датой отъезда. Я не поленился и перед законом я чист. Милиционер с подозрением рассматривает листок, который лишает его легких денег.
- Что это за частное придприемство Форт, которое направляет в командировку на ВДНХ?
- Форт, это аббревиатура, обозначает Федерацию Ассоциаций Работников Театра. - на ходу импровизирую я. Не говорить же ему, что это кафе-бар, хозяином которого является мой кум.
- Ну и что у вас в сумке?
- А в сумке у меня реквизит для спектакля.
- Какого спектакля?
- Это постановка «101 далматинец».
- Вот что "далматинец", забирай свои манатки и вали отсюда. Но если завтра попадешься мне без регистрации, пеняй на себя. Штрафом не отделаешься.
Хорошо что мой лейтенант плохо учился в школе и не сообразил что если я работаю в Федерации Ассоциаций Работников Театра, то она должна называться не Форт, а ФАРТ, Что, в общем, тоже не плохо.
Но больше в этом районе маячить с фальшивыми удостоверениями нельзя. И тут нам подворачивается Наташка.
Мы приехали в Москву за деньгами, но заплатить их нам могли лишь через несколько дней. У жены на Красной Пресне была квартира, которую она сдавала за очень приличные деньги. Времена тогда были простые - зарплата в сто долларов для инженера или учителя считалась высокой. За квартиру в Москве в месяц мы получали с квартирантов четыре сотни долларов. Что было суммой весьма и весьма приличной. Но у жены была подружка, которая сдавала квартиру на Кутузовском проспекте. Кутузовский проспект, это престижные сталинки, улучшенного проекта, в одной из которых когда-то жил и Брежнев. Так вот подружка жены - Наташа, сдавала там квартиру за 2000 (две тысячи!) долларов в месяц. Сумма, по тем временам просто фантастическая. Наташа на эти деньги прекрасно жила вместе с маленькой дочкой и еще оставались деньги для путешествий по святым местам. Она была очень набожна, молилась, соблюдала все православные обряды и ездила на гору Афон каждый год.
Но молитвы молитвами, а народ в квартире жил весьма специфичный. То странный человек - маг и целитель, портретами которого был заклеен весь город, То поп-звезда. А индийский принц оставил Наташе в подарок целый ящик с благовониями. Но последние жильцы - крутой бизнесмен с любовницей топ-моделью оказались самым неудачным выбором.
Через неделю после вселения любовница бизнесмена приехала к Наташе домой и бросила ей ключи от квартиры.
- Все мы больше здесь жить не будем.
- Вас что-то не устраивает?
Красивое лицо девушки исказила гримаса.
- Теперь нас не устраивает все. Леша лежит в больнице.
- Из-за квартиры?
- Нет. Просто не пытайтесь нас найти.
Наташа поехала на квартиру и самые худшие опасения подтвердились. В квартире произошла бандитская разборка. Стулья переломаны, стены с характерными бурыми пятнами, такие же пятна и на поврежденном паркетном полу. Хорошо, что пострадала только одна комната, но все равно требовался ремонт. Наташа наняла двух молдаван. Я с ними как раз столкнулся, когда мы приехали чтобы пожить в свободной комнате. Молдаване пытались вытащить из комнаты огромный старинный шкаф, но у них это плохо получалось.
- Куда ты его, - спросила Марина подругу.
- Хочу выбросить.
- Чего это ты вещами разбрасываешься.
- А вы посмотрите, - сказала Наташа, указывая на дверцу шкафа, - это отпугнет всех клиентов. Лучше я куплю новый.
Мы пригляделись, дверца была прошита автоматной очередью сверху до низу.
- Ты погоди выбрасывать, я его к себе в квартиру заберу, - сказала Марина.
Такая перспектива меня совсем не устраивала. Спустить эту махину вниз, потом везти через весь город, еще куда ни шло. Но как потом затащить его в малогабаритную квартиру? Да и зачем этот шкаф нам? Но объяснять Марине это было бесполезно. Поэтому я обратился к хозяйке:
- Наташа, оставьте шкаф здесь, я все исправлю.
- Не знаю. Мне сказали, что это невозможно.
- Раз взялся, пусть делает. А мы пойдем на кухню готовить, - вмешалась Марина.
Они ушли, а я остался наедине со шкафом. Нет не наедине - сзади меня раздался голос:
- Дядя, а что вы будете со шкафом делать?
Я обернулся. Передо мной стояла пухленькая белокурая девочка лет восьми.
- Ты как я понимаю Вера? - обратился я к девочке.
- А как вы угадали?
- По форме ушей.
- Вы обманываете. Уши у меня самые обыкновенные.
- Для обычных людей они обыкновенные, но я ведь волшебник. И если ты найдешь краски, то в этом убедишься.
Пока девочка искала свои акварельные краски, я взял у молдаван немного гипса и замазал на дверце шкафа дырки от пуль. Потом мы с Верой долго смешивали краски в тон дверце шкафа. Но как мы не старались, все равно дверца выглядела непрезентабельно.
- Наверное, вы все-таки не настоящий волшебник, - засомневалась Вера.
- Что ты понимаешь в волшебниках? Лучше покажи, где в этой квартире закрома.
- Что такое закрома?
- Кладовка или чулан наполненная очень хорошими, но никому не нужными вещами. Есть здесь такая?
- Есть кладовка.
Мы направились туда, и я среди всякого хлама отыскал две накладные панели от карниза подходящего цвета. Десяток шурупов и панели были привинчены к одной половинке шкафа, закрывая дырки, а потом для симметрии и к другой. Получилось неплохо.
- Была классика, а получился мой любимый модерн, - прокомментировала нашу работу Марина.
- Нормально вышло. Спасибо. А теперь все к столу, - пригласила нас Наташа.
Был самый разгар поста и я думал что будут постные щи с куском черного хлеба. Но оказалось, что в пост Бог не запрещает пить пиво и употреблять в большом количестве ракообразных. Такого разнообразия морепродуктов я не видел на столе никогда. Пиво тоже было какое-то особое, монастырское. Через час мы насытились и захмелели. Наташа чуть осмелела в общении и отпустив рабочих, принесла какой-то предмет завернутый в тряпочку.
- Что это? - взвешивая на ладони увесистый пакет, спросил я.
- Вы посмотрите.
Я развернул тряпку - там был пистолет с запасной обоймой. Беретта - прочитал я надпись латинскими буквами.
- Это от предыдущих жильцов. Они забыли на шкафу.
- Может он поломанный, - предположила Марина.
- Сейчас разберемся, - сказал я и вышел с пистолетом в другую комнату.
Самоуверенность моя была подкреплена скорее пивом, чем умением обращаться с оружием. Беретту я видел вообще первый раз в жизни. Но если какая-то вещь сделана одним мужчиной, то при наличии времени и сноровки другой мужчина с ней разберется. Через полчаса я понял, как эта машинка работает. Оставалось только испытать ее. Я вышел к женщинам, сложил со стола несколько бутылок в сумку и сказал:
- Все кроме детей идут со мной.
- Я тоже хочу с вами, - попыталась возразить мне Вера.
- Ты остаешься дома, и рисуешь план, - сказал я, сунув девочке карандаш и бумагу.
- Какой такой план?
- План дома, который мы сделаем для тебя завтра.
- Игрушечный?
- Не совсем. Если захочешь, то сможешь в нем жить.
- Куда это мы пойдем, на ночь глядя? - возразила Марина.
- Мы идем в верх, - сказал я направляясь к двери.
Женщины пошли следом. Вот и последний этаж. К счастью дверь оказалась без замка. Мы вышли на крышу. Вид был потрясающим. Вся Москва как на ладони светилась огнями. Но прежде всего надо было позаботиться о безопасности. Я огляделся и на крыше никого не увидел, но на соседнем доме рабочие вешали гирлянды с лампочками.
"Если они даже и заметят нас, то пока сообщат, мы уже скроемся", - прикинул я про себя.
Марина была спокойна, а вот Наташа во все глаза смотрела на меня. Не часто она попадала в такую историю. Я выбрал закуток за лифтной шахтой. Там я установил стеклянную бутылку на вентиляционный столбик, пластмассовую бутылку одел на ствол пистолета.
- Зачем это, - удивилась Марина.
- Бутылка как глушитель. Звук выстрела будет слабее.
Я снял предохранитель, передернул затвор и выстрелил. Бутылка разлетелась на части. С двух метров в нее попал бы и младенец.
- Теперь вы, - я протянул пистолет Наташе.
- Я не могу. Я боюсь, - проговорила она.
Марина оказалась смелее и после двух ее выстрелов, со второй бутылкой было покончено.
- Попробуйте и вы, - снова обратился я к Наташе.
- Все равно я не смогу выстрелить в человека.
- А если на вашу дочку нападут? Тоже не сможете?
- Бог нас спасет.
- Бог помогает смелым.
Это ее убедило. Она взяла пистолет, навела его на бутылку, зажмурила глаза и взвизгнув нажала на курок.
Пуля улетела в "молоко", бутылка осталась цела. Звук от выстрелов был не громкий, к тому же его заглушало интенсивное движение транспорта внизу, но я на всякий случай выглянул и посмотрел на рабочих на соседнем доме. Те как ни в чем не бывало продолжали работу. После этого я опять обратился к Наташе:
- Давайте еще раз. Без визга и с открытыми глазами.
Она подчинилась. Я помог ей прицелиться, и после выстрела бутылка разлетелась на части. Марина зааплодировала. Но хорошего понемногу. Некоторые собачники практикуют прогулки со своими питомцами на крышах. Да и хлопки выстрелов могли привлечь жильцов. Не стоило привлекать к нашим занятиям внимание общественности. Мы спустились вниз.
В квартире было тихо. Вера к тому времени заснула, положив голову на недорисованный домик. Я ее отнес на уцелевшую кровать, туда легла и Наташа, обняв дочку. Мы с Мариной расстелили матрас на полу разгромленной комнаты и тоже улеглись спать.
На утро мне пришлось встать раньше всех чтобы отправиться во двор на поиски подходящей коробки для домика. Рядом с контейнером для мусора стояла коробка из под телевизора нужного размера. Пока женщины готовили завтрак, мы с Верой сделали из коробки домик. У него была и крыша с трубой, и открывающаяся дверка, и прорезанные окошки.
Но в общем-то меня позвали к Наташе не за этим, а для того чтобы оценить сотню монет, оставленных иностранными жильцами. Пара пожилых американцев, въехали в квартиру со своей мебелью, а потом вдруг таинственно исчезли, оставив мебель и не заплатив денег.
Американцы помимо мебели, оставили Наташе еще и кучу монет. Вот с ними-то Наташа и просила меня разобраться.
Я вывалил монетки из старинного бочоночка на стол. Там были алюминиевые гдээровские пфенниги, болгарские стотинки, венгерские филлеры и прочий никому не нужный копеечный хлам. Но что это? Я взял монетку, которую издали можно было бы принять за советский двухкопеечник. Но это была не двухкопеечная монета. Из-под слоя грязи ясно проглядывал царский двуглавый орел.
Я протянул монетку вошедшей в комнату Наташе:
- Это золотая царская пятирублевка. Она стоит, по нынешним временам, долларов семьдесят, но лучше уточнить. А остальное продавать бессмысленно.
-Что же мне с ними делать?
-Отдайте дочке.
-Зачем?
-Для общего развития.
-Это как?
- Я расскажу вашей дочке о каждой из стран, почему что каждая монета имеет свою историю. Может ей в жизни это пригодиться.
-Хорошо.
-А еще, если вы не возражаете, там есть много одинаковых монеток, так мы сделаем с вашей дочкой, что-то красивое из них. Например монисто и браслет.
Она не возражала. Девочка у нее была своенравная, очень живая, ей было скучно и она для развлечения “вила веревки” из матери. А тут так удачно подвернулся я. J
В общем за эти пару дней я с девочкой изготовили “Звезду пленительно счастья” , надо-то для “счастья” лишь, скрепки, бусинки, старый лак для ногтей, да клей ПВА. И будет Вам счастье :)
Потом мы украшали бисером и лаком бутылочку, которую добрые люди оставили рядом с мусоропроводом. В промежутках учили шуточные стишки.
Марина шутливо комментировала это так:
-Ты нашел удобный предлог, чтобы уклониться от общественно-полезной работы.
Я не возражал. А из кусочка мыла с помощью старого ученического перышка и зубочистки мы с Верой сделали имитацию старинной камеи. Вышло, на мой взгляд, здорово.
Но чем лучше у нас получалось, тем более раздраженной казалась Наташка. Когда б я ее не спрашивал, она что-то невнятно бурчала в ответ, а то и вовсе отворачивалась и уходила.
Это меня здорово задевало и обижало.
Я чувствовал себя как цирковая собачка. Вызвали на манеж. Она честно отрабатывает свои лучшие трюки, ходит на задних и даже передних лапках, катается на велосипеде, вытаскивает цифры. А в ответ вместо аплодисментов или гробовое молчание или презрительное фырканье.
- Наверное, к дочке ревнует, а может быть считает, что я должен вместе с ними разгребать весь хлам накопившийся в квартире, - пытался я объяснить ее поведение.
Вера же не отходила от меня ни на шаг, а из ее поделок мы сделали маленький музей.
Перед отъездом в Одессу, жена передала разговор, который у нее был с Наташкой накануне ночью, когда я уже спал.
-Где ты его нашла? – спросила ее Наташа.
- Через объявление в газете. А что?
- Я даже не подозревала, что такие мужчины существуют на самом деле, а не в кино.
- Какие такие?
-Удивительные.
- А он обижается, что ты с ним не говоришь.
- Не могу я. У меня, когда я вижу его, просто горло перехватывает.
Вот так. Оказывается, я истолковывал поведение женщины совсем не правильно.
Наконец мы закончили все московские дела. Оставив дочку соседке. Наташа вызвалась нас провожать. Я как тягловая сила тащил пять сумок взгроможденных на тележку. В первый автобус идущий до вокзала втиснуться нам не удалось. Когда мы вышли из транспорта, до отхода поезда оставалось десять минут. Мы почти бежали. Еще чуть-чуть и опоздаем. И вот неприятный сюрприз - у самого входа на перрон Киевского вокзала милиционер - стоит и проверяет у всех отъезжающих регистрацию. Когда мы его заметили, давать задний ход было уже бесполезно, а спасительные бумажки с печатью "Форт" уже закончились. Оставалось положиться на случай.
- Я его отвлеку, - шепотом сказала Наташа.
Мне почему-то представилось, что она выхватит из сумочки беретту и начнет палить в воздух. На самом деле это было невозможно - пистолет остался дома в особом тайнике, который мы сделали накануне. Но я улыбнулся.
- Вы знаете, что за сутки сделать регистрацию совершенно невозможно, - обратилась к милиционеру Наташка. От общения с милицией у нее горло не прехватывало.
Милиционер посмотрел на меня улыбающегося во весь рот и на испуганное лицо Наташки и сделал выбор.
- Предъявите, пожалуйста, документы, - обратился он к девушке.
- Ой. А я кажется их дома забыла, - жалобно запричитала та.
Она как куропатка в тундре. Та часто претворяясь раненой уводит хищника подальше от гнезда с птенцами. На этот раз Наташкиными птенцами были мы с Мариной. Я потащил тележку к поезду. Марина побежала следом. Затолкнул последний баул в купе, я выглянул в окно.
На перроне милиционер размахивал Наташкиным паспортом, отчитывал ее:
- Дамочка, что вы мне голову морочите. Вы коренная москвичка и вам никакая регистрация не нужна. Только время у меня отняли.
- Вы сами меня остановили. Не нужна, так не нужна, - сказала Наташа забирая у него документ и увидав меня в окне махнула мне рукой. Я помахал ей в ответ. Поезд тронулся.
И вот когда мне плохо я вспоминаю эту смелую девушку Наташку, у которой от меня перехватывало горло. И мне становится теплее на душе.
Здоровья и счастья тебе, Наташка! А нам всем - взаимопонимания.
